Карандашами раскрасим сны. К спине бумажные крылья приклеим. Смейся, я не умею не быть смешным, а ты пахнешь мятой и карамелью. (с)
Старина Доу - "О падении надежд"
Мотыльками и феями соткано легкое платье.
Поднимаясь с кровати, упрямо ступаешь вперед.
Ткань по телу скользит, словно злое проклятье,
Еще пара шагов и корона к ногам упадет.
Ветер гладит ладони, даруя свободы объятье.
Страстный танец с собой увлекает и к морю зовет.
Тихий шепот внушит: "Просыпайся, ведь там твое счастье.
Соглашайся скорее. Представь, вдруг теперь повезет?"
Красны ленты, как кровь, крепко сжимают запястье.
Платью в двенадцать растаять приходит черед.
Тень обнаженная тонет в безмолвном ненастье.
Боль, что под ребрами, лилией горькой цветет.
Перья вороны кружатся в причудливом вальсе.
Черное платье прекрасно к лицу подойдет.
Мысли, разбившись, мертво лежат на асфальте.
Кто же, на горе свое, ведьму себе заберет?
Мотыльками и феями соткано легкое платье.
Поднимаясь с кровати, упрямо ступаешь вперед.
Ткань по телу скользит, словно злое проклятье,
Еще пара шагов и корона к ногам упадет.
Ветер гладит ладони, даруя свободы объятье.
Страстный танец с собой увлекает и к морю зовет.
Тихий шепот внушит: "Просыпайся, ведь там твое счастье.
Соглашайся скорее. Представь, вдруг теперь повезет?"
Красны ленты, как кровь, крепко сжимают запястье.
Платью в двенадцать растаять приходит черед.
Тень обнаженная тонет в безмолвном ненастье.
Боль, что под ребрами, лилией горькой цветет.
Перья вороны кружатся в причудливом вальсе.
Черное платье прекрасно к лицу подойдет.
Мысли, разбившись, мертво лежат на асфальте.
Кто же, на горе свое, ведьму себе заберет?